Роберт Сальваторе - Церковная песня [Гимн Хаоса]
Послышался резкий треск и Барджин с трудом удержал в руках дернувшуюся булаву. Какой-то момент ничего, казалось, не происходит, но по растерянному лицу Барджина можно было судить, что внутри его драгоценного оружия что-то было не так.
Без всякого предупреждения навершие Кричащей Девы взорвалось. У Барджина осталась в руках только рукоять; казалось, он не может с ней расстаться. Разноцветные искры хлынули неудержимым потоком, заливая всю центральную часть комнаты.
– О-о! – восхитились Пикел и Иван хором.
Искры попали на одеяние Барджина, прожигая маленькие дырочки. Священник закричал от боли, когда искра прошла сквозь смотровое отверстие капюшона и угодила ему в глаз.
Даника отскочила назад, прикрывая рукой глаза.
А фонтан искр все продолжался. Голубые искры выплеснулись прямо в голову Барджину, край капюшона занялся, как бы он не старался уклониться от них. Красные искры разлетелись от внезапного взрыва, крутясь и поднимаясь, а затем осыпав Данику, Барджина и темный алтарь. Небольшой огненный шар вылетел из сломанной рукояти, взорвавшись где-то под потолком. Но не успели цветные пылинки осесть, как уже были поглощены продолжившимся фонтаном.
На другом конце комнаты Каддерли гадал, не начал ли он чего-либо, что уничтожит их всех.
Затем все кончилось. Рукоять булавы упала на пол, задымилась и затихла.
Слетел капюшон Барджина, а за ним и остальные горящие одежды. Они буквально развалились, уничтоженные мускусом и искрами, когда Барджин рвал их, стараясь сбить с себя пламя. Он проклинал свою глупость из-за того, что поставил защиту от огня на зомби, а не на себя.
Глаза священника бегали. Каддерли все еще был на коленях. Неподалеку, дварфы стояли над кошмарными останками зомби. Затем его взгляд остановился на Данике, казалось невооруженной и без брони, она явно была самой легкой целью. Вытирая мускус и копоть с лица, она даже не смотрела в его сторону.
Барджин сделал много ошибок в жизни, но ни одна из них не была столь в корне неверной, как предположение, что Даника будет легкой жертвой. Он потянулся к ней, намереваясь схватить девушку за горло и придушить, придавив коленом грудь.
Его рука почти достигла ее плеча, когда Даника среагировала. Она обернулась и воткнула палец в плечо Барджина.
– Я так уже пробовал! – предупредил Каддерли, но замолк, когда рука Барджина безвольно повисла.
Священник с удивлением смотрел на неподвижную правую руку. Он замахнулся для удара левой, но Даника была слишком быстрой для него. Она перехватила руку, и отогнула большой палец священника назад с такой силой, что с треском, способным поспорить с ударом дубины Пикела, он коснулся запястья.
Но Даника еще не закончила. Слегка вывернув руку, она обхватила пальцы Барджина своими. Смотря Барджину прямо в глаза, Даника сжала пальцы. Костяшки пальцев Барджина сошлись как-то особенно неудачно и волны боли пробежали по руке священника. Он пытался сопротивляться, приказывая руке отдернуться, но Даника крепко держала его, а нечеловеческая боль не давала ему хоть как-то защититься. Даже если бы Даника не «убила» его правую руку, он ничего бы не смог сделать.
Он неразборчиво забулькал; мир потерял четкость.
Даника ухмыльнулась и потянула вниз пойманную руку, бросив Барджина на колени. Она сжала свободную руку в кулак и поднесла к лицу Барджина.
– Даника… – выдохнул напуганный Каддерли.
– Так неужели мы не прикончим его? – послышался грубоватый голос сбоку. – Это же тот, который убил моего братика.
Пикел недоверчиво повернулся к Ивану.
– Ой, ли?
– Ну, он пытался убить моего братика, – поправился Иван, ухмыляясь до ушей.
Даника отпустила руку. Ее злость пропала, когда она взглянула на Каддерли. Это жалкое зрелище могло растопить какой угодно лед. Каддерли все еще стоял на коленях и смотрел на Данику, его руки простерлись в беззвучной мольбе, а серые глаза как будто осуждали ее.
Даника вывернула руку Барджина, другой ухватилась за плечо, и кувырком запустила его в сторону дварфов.
Иван грубо сгреб священника и отфутболил его Пикелу, крича.
– Ты убил моего братика!
– Братишку! – отозвался Пикел, разворачивая оглушенного священника и отправляя его назад Ивану.
Иван поймал его и отправил назад.
Каддерли понял, что игра дварфов может очень плохо кончиться. Оба были ранены и злы, и, учитывая близость проклятой бутылки, их боль и ярость могли привести к ненужному сейчас насилию.
– Не убивайте его! – закричал на дварфов Каддерли. Пикел скептически посмотрел на него, а Иван, поймав священника, обрушил его на пол, придерживая за волосы.
– Не убивать его? – переспросил Иван. – А что ты собираешься с ним делать?
– Не убивайте его! – снова потребовал Каддерли. Он подозревал, что потребуется нечто большее, чем протесты его собственной совести, чтобы переубедить возбужденных дварфов, так что он решил сыграть на свойственном этой расе прагматизме. – Нужно допросить его, узнать, есть ли у него союзники, и где они могут быть.
– Точно! – зарычал Иван. – Ну, как у нас с этим? – он так яростно дернул голову Барджина, что, казалось, сломал ему шею.
– Не сейчас, Иван, – объяснил Каддерли. – Потом, в библиотеке, там есть карты и записи, которые помогут нам в допросе.
– Везучий ты парень, – сказал Иван, ткнув своим носищем в нос Барджина. Небольшой носик священника придавило к щеке. – Ты у меня заговоришь, даже не сомневайся!
Барджин и не сомневался в словах Ивана, но едва ли считал себя везунчиком, особенно когда Иван поднял его и снова бросил Пикелу.
Каддерли подошел и обнял Данику за плечи. Она безмолвно стояла, смотря на друида, который всем пожертвовал ради их дела. Кости Ньюандера все еще трещали, пока его тело возвращалось к изначальной форме. Превратиться он успел лишь наполовину. Спокойное и мудрое лицо снова стало узнаваемым, и большая часть шерсти пропала, но затем превращение остановилось. Смерть забрала магию.
– Он был добрым другом, – прошептал Каддерли, но слова казались какими-то неуклюжими. Слова не могли передать всю горечь, что он чувствовал, по отношению к друиду и всем тем, кто погиб от проклятия – проклятия, которое он сам выпустил.
Эта мысль обратила внимание Каддерли на алтарь и бутылку, все еще извергающую дым, несмотря на поражение своего священника.
– Кажется, это должен сделать я, – предположил Каддерли, надеясь что он прав. Он взял пробку с алтаря и осторожно потянулся к бутылке, проигрывая в уме сотни различных сценариев того, что будет, если не удастся закрыть бутылку.
Но он был неправ. Каддерли поставил на место пробку и вколотил ее, остановив поток дыма.
